Послесловие
Отец Траян любовался из окна своего кабинета золотой осенью, незаметно прокравшейся в Лавру, и уже в который раз признавался себе, что если бы не начало учебного года, лучше осени не было бы ничего. В дверь постучались. Проректор разрешил войти и сел за стол, он никого не ждал. Незваными гостями оказались студенты второго курса Академии Михаил Гайда и Александр Настоящий, принесшие ему какую-то бумагу.
Траян искренне недоумевал, как эти двое смогли проучиться шесть лет под его началом, но так и не были отчислены. Помнится, еще в конце первого года их пребывания в семинарии, когда они подговорили весь курс устроить бойню на подушках в общежитии, он решил, что долго они не протянут. Но нет, теперь они уже академисты и почти недосягаемы для него. Проректор дал себе слово, что даже если Гайду с Настоящим не удастся отчислить, он, по крайней мере, не позволит им, учась в Академии, принять сан и стать священниками. «Пусть несчастные архиереи на местах несут ответственность за рукоположение этих сумасшедших, – умывал руки проректор, – но здесь и при мне они попами не станут».
Однако оказалось, что друзья вовсе не торопились подавать прошения на принятие сана. То ли догадывались о настроении Траяна, то ли просто имели другие планы своей жизни в Церкви. Настоящий так вообще даже не был еще женат, а Гайда сыграл свадьбу только минувшим летом. Проректор взял протянутую ему бумагу и по привычке уставился на студентов. Несмотря на привилегию ношения подрясников, которой пользовались учащиеся Академии, эти двое продолжали надевать кителя. Еще академистам разрешались бороды, и данным разрешением друзья с радостью воспользовались: Настоящий носил трехдневную щетину, а Гайда – чеховскую бородку, классическое происхождение которой подчеркивало бутафорское пенсне, красиво выглядывающее из нагрудного кармана. У Настоящего из кармана торчал карандаш с красным ластиком на конце.
Траян медленно перевел взгляд с Гайды, который показался ему высокомернее обычного, на Настоящего, который был доволен явно сверх меры, и посмотрел, что за бумагу они ему принесли. Это был указ Патриарха о назначении их двоих на новое послушание «для получения необходимого опыта общения с людьми». Странная формулировка заставила проректора заподозрить самих студентов в авторстве этого указа – у академистов могли быть влиятельные знакомые, которые вполне могли выкинуть подобную шутку. Траян быстро набрал секретариат Патриархии и с помощью бывшего своего одноклассника быстро выяснил, что такой указ действительно существует, и был подписан прошлым днем.
– И что же всё это значит, господа? – сухо поинтересовался проректор, положив трубку. Парни пожали плечами. Гайда с трудом сдерживал себя, а Настоящий даже не пытался и открыто улыбался во все свое небритое довольное лицо.
Указом Святейшего Михаил Гайда и Александр Настоящий назначались новыми дежурными помощниками проректора по воспитательной работе Московской духовной Академии и семинарии игумена Траяна Введенского. Игумену Траяну настоятельно рекомендовалось задействовать своих новых подчиненных таким образом, чтобы не мешать их основному послушанию в Патриархии, и вообще давалось понять, что на самом деле он нисколько над ними не властен.
Траяну помимо его воли навязывались помощники, которых он не мог ни к чему принудить и отделаться от которых он тоже не мог…
– Мне кажется, батюшка, – проникновенно озвучил Гайда заготовленную фразу, – что это станет началом прекрасной дружбы, не правда ли?